Подростковый возраст и его приближение часто пугают родителей. Мы наслышаны, о том, что подростки неуправляемы, что с ними невозможно найти общий язык, что они грубы, эмоциональны и порой агрессивны. Но так ли страшен этот период? Можно ли каким-то образом предотвратить трудности подросткового возраста или научиться с ними справляться? Эти вопросы мучают многих родителей, поэтому за помощью мы решили обратиться к психологам Ксении Тон и Надежде Терехиной, которые проводят детско-родительские тренинги эффективного общения.
Корреспондент: Ксения, скажите, пожалуйста, почему родители так боятся переходного возраста?
Ксения Тон: Принято считать, что подростковый возраст – это ужас, это кошмар, и «вот сейчас начнется»… На самом деле, начнется только в том случае, если проблемы были до этого. Если маленький ребенок демонстрирует тревожащие симптомы (гиперактивность, вялость, апатичность и др.), явно связанные со сферой контакта, то это следствие воздействия родителей, тех людей, которые заботятся о ребенке. Ребенок взрослеет, но принцип остается тот же самый: поведение ребенка, тревожащее родителей, — это всегда проявление некой потребности, которую ребенок не может напрямую выразить.
Корр.: То есть, проблемы переходного возраста как таковой не существует?
К.Т.: Проблема переходного возраста есть, но начнется и обернется сложностью она лишь в том случае, если проблемы в семье были и до этого. Все сложности, которые могут возникнуть в переходном возрасте, не начинаются на пустом месте: они берут начало из раннего детства, накапливаются, а потом просто дают о себе знать.
Маленький экскурс в теорию развития: самый важный этап становления личности – от 0 до 5 лет. Естественно, все мы люди, и идеальной мамы не существует. Неизбежно возникают ситуации, когда реакция мама (родителей) на потребности ребенка в какой-то момент неадекватна. Например, ребенку месяцев 5 – 6. У мамы возникает необходимость куда-то уехать, пусть ненадолго, и она оставляется ребенку бутылочку. Даже если малыш и до этого получал питание в таком виде, он получал его из рук мамы. Бутылочка есть, но мамы нет — ситуация новая, неожиданная, и для ребенка это стресс. Ребенок подрос, самостоятельно передвигается по квартире, познает мир, знакомится с окружающими его предметами, и… лезет ручкой в розетку. Мама пугается, ругает малыша, даже повышает голос. И стрессом для малыша становится реакция мамы на его инициативу. Инициативу подавили, и если так будет продолжаться, ребенок просто не будет ее проявлять. Подростковый возраст – это уникальный «второй шанс», когда можно показать адекватность реальности, сгладить подобные ситуации из раннего детства ребенка.
Если за ошибки детства можно развести руками и сказать «так получилось» (действительно, ситуации разные бывают), то в подростковом возрасте ребенок уже сам может говорить, более или менее выражать свои желания, зачем он что-то делает, и если наладить контакт, то можно многого добиться. Это шанс исправить ошибки — если родитель к этому готов.
Корр.: То есть, родители, которые не смогли установить контакт со своими детьми в раннем возрасте (или потеряли его), могут либо исправить ситуацию, когда ребенку 13-15 лет, либо усугубить ее?
К.Т.: Обычно к подростковому периоду взрослеют все: и дети подрастают, и родители, как ни странно, тоже. Ребенок умеет общаться и высказывать свои желания, родители тоже уже более или менее должны были научиться разговаривать с ребенком. Если относиться к подростковому возрасту, как к адекватному этапу развития, когда можно внести коррективы, которые раньше были непонятны, то у родителей появляется отличный шанс воспитать того ребенка, о котором они мечтали.
Развитие ребенка как бы повторяется. Если в раннем возрасте отделение от мамы-папы идет на уровне: «не хочу есть эту кашу, хочу другую», то в 13-14 лет это же самое отделение уже выглядит по-новому: «мама, я приду не в 10, а в 12». Если реакция мамы была одинаково негативной (нет, именно манная каша и именно 10 часов), то вывод у ребенка получается очень примитивный: «отделяться от мамы нельзя, нужно оставаться с мамой, быть маменькиным сынком» — а такого ли человека вы хотели воспитать? С другой стороны, и абсолютная вседозволенность тоже не очень интересна. Но есть же компромисс! Ребенок говорит, где он и с кем, периодически звонит и приходит, например, к 12, но не позже.
Если не идти на такие компромиссы и постоянно «бить ребенка по рукам» или «кормить манной кашей», то это прямой путь к тому, что ребенок либо будет потихоньку превращаться в маменькиного сынка, либо начнет обманывать и т.д.
Корр.: Какие проблемы чаще всего возникают в семьях, где есть подростки?
Надежда Терехина: В основном, как водится, это проблемы, связанные с количеством уделяемого внимания. Хорошо, когда родитель уделяет ребенку адекватное количество времени, и плохи крайности. Например, существует понятие гиперпротекция – когда родители вроде бы все свое время отдают детям, у них вся жизнь нацелена на то, чтобы сделать из детей «человеков», но на деле они не чувствуют реальных потребностей ребенка. И получается такое демонстративное поведение: вот я для тебя живу. Но они не чувствуют, в чем по-настоящему нуждается ребенок. В такой семье нет теплой эмоциональной атмосферы. Родители не совсем понимают, что нужно в жизни ребенку, какие у него есть потребности, чем бы он хотел заниматься – осуществляется жесткий контроль.
Корр.: Родитель видит образ своего ребенка, а не реального живого человека, который растет и изменяется?
Н.Т.: Плохи крайности: и когда уделяется слишком мало, и когда уделяется слишком много внимания. Хороша золотая середина, когда родители чувствуют, когда они нужны ребенку, и в этот момент они с ним взаимодействуют. Существует очень много проблем, связанных с самими родителями. Допустим, очень многие родители проецируют на детей какие-то свои нежелательные качества, которые они не могу изменить: свою агрессию, лень, небрежность. Родители пытаются изменить это в своих детях, а детей это задевает, потому что в реальности многие дети таковыми не являются.
Корр.: Бывает, наверное, что родители повторяют «ты такой, ты такой» — и ребенок начинает думать, что он такой, и таким становится?
Н.Т.: А иногда очень активно сопротивляется и доказывает, что он не такой.
Корр.: А потом продолжает доказывать это всю жизнь? У меня есть ребенок, и я часто ловлю себя на таком поведении. Я стараюсь видеть в ребенке то, что я хочу видеть. Но человек должен быть готов видеть вещи, которые не очень приятно видеть, он должен хотеть работать с собой? Это очень сложно…
Н.Т.: Мы проводили серию тренингов для родителей и детей. И именно это было основной проблемой: на первое занятие приходило много родителей, на втором занятии родителей становилось значительно меньше, потому что очень неприятно слушать про себя, даже если никто не говорит обидные вещи, но понимать про себя какие-то вещи — очень тяжело. Получается, что на первом занятии они приходят на красивое слово «психотерапия», а когда их приглашают к серьезной работе, они понимают, что это сложно и не всегда приятно.
К.Т.: Это при том, что мы используем самые легкие методы воздействия. Например, на втором занятии мы учили их говорить с помощью «я-высказываний» — это самые элементарные навыки общения.
Корр.: А что это такое?
К.Т.: Есть «ты-высказывания», когда мы говорим «ты не убрал за собой постель», «ты не сделал уроки»… И какая реакция возникает у ребенка? «Да иди ты, ты меня уже достала. На меня наезжают, я плохой».
Если мама приходит с работы, а посуда не помыта, она в ярости начинает кричать. Эта эмоциональная реакция выплескивается на ребенка в непонятном для него формате: он не понимает, почему он такой плохой, и мама на него кричит – а у мамы, может быть, на работе что-то случилось. «Я-высказывания» – это простая форма, но мы сталкивались с ситуациями, когда достаточно взрослым людям было очень сложно переформулировать «ты-высказывание» в «я-высказывание». А строится оно очень просто – из трех частей. В первой части просто описывается сложившаяся ситуация. Например, «я пришла с работы, посуда не помыта, а ты утром мне обещал, что помоешь» – описание ситуации, которая произошла, без эмоций.
Во второй части высказывается, что я по этому поводу чувствую. Здесь можно и голоса прибавить, здесь мы выплескиваем эмоцию в самом прямом её виде. В третьей части высказывается свое пожелание: «я бы хотела, чтобы ты мыл посуду, если ты это обещаешь».
Корр.: То есть ребенок понимает, что произошло, понимает, что мама чувствует по этому поводу…
К.Т.: Да, все выражено абсолютно прямым текстом: и эмоции, и что мама хочет, – по полочкам всё разложено. Ведь зачастую главный бич – привычные стереотипы увиливания от прямого текста. Это самый интересный и часто встречающийся момент в семейной психотерапии. Когда приходит семья или когда мы отдельно разговариваем с подростком, мы видим, какие способы используются для того, чтобы скрыть, чего на самом деле ты хочешь, хотя на самом деле ты хочешь сказать это открыто, но просто не умеешь этого делать. И, соответственно, если родители этого не умеют, то и дети этого уметь не будут. И они в своей жизни будут сталкиваться с ситуациями, когда их не понимают, когда они будут выражать свои мысли не прямым текстом, а косвенным, и последствия могут быть разного уровня: от того, что мама каждый день приходит и кричит на детей, до того, что алкоголизм начинается.
Корр.: Получается, что из-за того, что мы не умеем использовать такие простые правила в общении, последствия могут настолько серьезными, как алкоголизм?
К.Т.: Симптоматика может быть разная: кто-то уходит в гиперфантазирование, кто-то начинает проявлять девиантное поведение (пить, курить, крушить автобусные остановки и т.д.) – просто потому, что не находит выхода своим эмоциям. А во второй части «я-высказывания» я высказываю свое чувство, я его выплескиваю, а не запираю в себе. Если же эта негативная эмоция остается внутри, то я потом дам ей другой выход: или с друзьями напьюсь, или еще чего…
И есть еще важный момент: если я говорю это кому-то, то я должен видеть отклик, на меня должны реагировать (или посуду побежать мыть, или сказать «мама, я тебя боюсь»). Если отклика нет, то энергия не до конца выплескивается.
После тренинга, где мы учим «я-высказываниям», родители приходят и говорят: «Вау, как действует!» Т.е. буквально такие маленькие вещи могут сильно изменить ситуацию. Но, конечно, первую неделю-две дети в шоке. Если всё-таки родитель взял на заметку то же «я-высказывание», пришел домой и первый раз в жизни сообщил свои эмоции – дети в шоке. Потом родители приходят и говорят: меня что-то не поняли. Это нормально, первые 5-6 раз вас не поймут, потому что не привыкли.
Или приходят дети этих родителей и говорят: «Что вы с моими родителями сделали? Эти шнурки совсем обалдели! Они мне что-то такое сказали, я ничего не понял, но прикольно было».
На след неделе мы учим этих детей тем же «я-высказываниям», т.е. идёт синхронная программа. И дети приходят и отвечают теми же «я-высказываниями». А дальше – если семья оставит это в своем арсенале, она будет больше понимать друг друга и перейдет на другой уровень общения.
Корр.: Можно ли сказать, что вы помогаете сформировать общий язык, на котором будут разговаривать родители и дети?
К.Т.: Это одна из тем.
Корр.: А какие ещё темы: общий язык как умение понимать друг друга, слышать и доносить свои мысли, что ещё?
К.Т.: Родителей мы учим вставать на позицию ребенка, а ребенка – на позицию родителей. Обе группы хотят чего-то добиться, и они начинают понимать, что им нужно соизмерять свое потребности с потребностями другой группы. И учатся разговаривать: учатся говорить, что они хотят так, чтобы другой группе это было понятно.
Н.Т.: Когда мы проводили тренинги, в группе оказывались самые разные люди: от водителя грузовика до женщины-бизнесмена, у которой все расписано по минутам. Часть родителей отсеивается, а те, которые остаются, с удивлением обнаруживают, что проблемы у всех похожи. Очень важно показать человеку, что он не один с такими проблемами. Тогда ему будет проще выносить свои проблемы на общее обсуждение и решать их.
Корр.: Есть у меня такое ощущение, что иногда семьи достаточно благополучные, но любят покопаться, сделать из мухи слона. Как вы понимаете, что вот у этой семьи муха, которую она сделала слоном, а вот этой нужно реально помогать?
Н.Т.: Существуют методики диагностики. Мы перед каждым тренингом тестируем родителей, и реально видно, в каких сферах что нарушено и насколько нарушено.
К.Т.: Как личный психотерапевт могу сказать, что если преувеличено, то не зря. И с тем человеком нужно работать, кто преувеличил. Видимо, есть какая-то потребность, которая удовлетворяется таким образом, тем более, если вся семья сразу преувеличивает какую-то область.
Иногда внешне благополучная семья может на самом деле быть не такой благополучной, и если говорят «у нас есть проблемы», то это вполне может быть правдой. В любом случае, при наличии мотивации и у родителей, и у детей, все можно решить и значительно улучшить обстановку в семье.
Рубрика: Переходный период у мальчика